Возлюбленная варвара - Страница 20

А еще мне хотелось бы знать, достаточно ли у меня смелости для того, чтобы выяснить это.

Он с шипением выдыхает, когда я провожу пальцами вверх по одному из его бедер, покрытых рельефными мышцами.

— Продолжай исследовать меня, Кайра. Я не собираюсь тебя останавливать, — и его губы снова запечатывают мои, тогда как его пальцы опускаются ниже и касаются моих складочек.

Он издает стон мне в рот и приглушает мой вскрик от неожиданности этого прикосновения. Там, где его пальцы, я чувствую столько всего. Я чувствую, насколько огромна его рука, насколько толстые и длинные у него пальцы. Насколько теплая у него кожа.

Насколько сильно, очень сильно я промокла между ног.

У меня нет трусиков. Здесь нет кожи, из которой вышли бы добротные инопланетные трусики, и поэтому я научилась обходиться без них, хотя чувствую себя ужасно голой. Однако, именно в этот момент я рада, что на мне нет трусиков, потому что его пальцы поглаживают мою влажность, и он снова издает стон.

— Могу поспорить, что на вкус это как самый сладчайший нектар.

Я вновь издаю протяжный стон, впиваясь пальцами в его бедра при мысли о том, что он пробует на вкус мои соки.

Язык Аехако сплетается с моим, в то время как его пальцы исследуют мои складочки. Они двигаются сквозь мои половые губы, находят вход в мою сущность, от чего я задыхаюсь и замираю, и тогда он плавно скользит обратно к моему клитору.

Когда же он прикасается к нему, у меня перехватывает дыхание.

— Аааа! — заявляет он, явно выглядя очень довольным собой. — Я обнаружил твой третий сосок.

Мой… что?

Мне следует поправить его. В самом деле, следует. Но его пальцы скользят по нему так же, как он делал это с моей грудью, и от этого ощущения настолько невероятные, что я издаю крик и цепляюсь за него, не в силах сделать хоть что-то, кроме как раствориться в этих ощущениях.

В очередной раз его рот захватывает мой, и как только я оборачиваю свою ногу вокруг него, практически усаживаясь на его руку верхом, он начинает играть с моим клитором, потирая его своим большим пальцем вперед-назад, а я хныкаю и трусь о него, будучи полностью поглощенной отчаянной необходимостью. Мой язык просовывается в его рот, и я, опьяненная желанием, уже не в силах ни о чем думать. Я так близко к тому, чтобы кончить, но лучше мне сказать ему, чтобы убрал свою руку…

И вот его поцелуи меняются, он порхает языком по моим губам, после этого несколькими поцелуями покрывает мой подбородок, мою щеку и продвигается к моему уху. Он снова покусывает мочку, а потом посасывает ее, как раз тогда подушечками своих пальцев он перекатывает мой клитор.

И я пропала. Издав глубокий стон, я кончаю. Проклятье, я кончаю настолько сильно, что все мое тело сотрясается от силы моего оргазма. Мир вокруг переворачивается, и уже не существует ничего, за исключением моего рваного дыхания, ощущения горячего, твердого тела, прижатого ко мне, и пальцев, которые настойчиво потирают мой клитор. Агония пронзает меня насквозь, и я кончаю, к тому же вместо того, чтобы Аехако отстранился от меня, он все продолжает ласкать мой клитор, вызвав во мне предельный накал возбуждения. Я… я не знаю, что и думать. Каждый раз, когда я касалась себя, в тот момент, когда кончаю, я останавливаюсь. Дело сделано. Вот только он все еще прикасается ко мне, и я уже не могу с этим справиться. Громкий крик срывается с моих губ, когда я в очередной раз кончаю, еще тяжелее, более остро, а его губы накрывают мои, чтобы приглушить этот звук. А я лишь продолжаю кончать.

К тому времени, когда посторгазменная дрожь перестает прокатываться сквозь мое тело, меня лихорадит, и я чувствую себя чрезвычайно чувствительной, но выдаю писк тоненьким голоском в знак протеста, когда его пальцы соскальзывают с моего клитора. В ошеломлении я поднимаю взгляд на Аехако, а он напоследок целует меня в кончик носа, после чего подносит свои влажные пальцы к своему рту. Снаружи так холодно, что они покрываются тончайшей коркой льда, но он слизывает эти замерзшие капли, а из его горла прорывается глубокий рокот удовольствия.

А я просто пялюсь на него.

Чем мы только что тут занимались?

АЕХАКО

Руки Кайры сжимают мою задницу, так близко к моему хвосту, что это сводит меня с ума. Я не знаю, понимает ли она, во что она вцепилась, — судя по ее бессмысленному взгляду, я не уверен, осознает ли она вообще.

И неописуемая гордость распирает меня от одной только мысли об этом. Мне нравится, что именно я довел ее до совершенно бессмысленного состояния.

Она моя. Резонирует она или нет, но Кайра — моя женщина, моя пара, и я буду драться с любым мужчиной, который посчитает иначе. Я по-собственнически обнимаю ее, наблюдая, как меняются выражения на ее маленьком человеческом личике.

Однако, в тот момент, когда она приходит в себя, печаль вновь возвращается в ее взгляд. Я этого не допущу. Поэтому я привожу ее в себя еще одним поцелуем, а потом шепчу ей на ухо:

— Твоим рукам достаточно тепло?

Она моргает и смотрит на меня подернутыми дымкой глазами, и тут же отдергивает руки, как будто обожглась, как только осознает, что держит меня за задницу. У нее темно-красное лицо, нос — от холода, а щеки — от смущения.

— Нам не следовало этого делать.

При мысли об этом собственническая мужская половина меня тут же становится ворчливой. Почему не следовало? Я смотрю, как она натягивает обратно спущенные на бедра штаны и завязывает шнурки.

— Почему бы нам этого не делать? Разве ты не наслаждалась? Разве я не заставил тебя содрогаться от удовольствия?